На этот раз речь пойдет об ипподроме.
Но как старый эксгибиционист, рассказываю больше о себе, чем обо всём остальном.
Поэтому сразу идет лирика.
лирикаВсё-таки я считаю, что человек — существо в высшей степени приспосабливаемое. И все наши "принципы", все наши "особенности характера", тоски-печали, депрессии, слабость, неуверенность, или наоборот гонор и спесь — всё это в очень большой степени внешне обусловленные свойства. Не... (ммм... есть такое слово на русском? intrinsic... внутренне присущий...... а, блин, впомнила!) имманентные даной конкретной личности, а являющиеся как бы продуктом совокупности: личность + окружающая среда.
Поэтому так и результативна та самая "Бразильская система" — когда человеку некуда деваться, он моментально перестраивается, и становится уже другим человеком. С новыми свойствами.
То есть Музиль в каком-то смысле про всех нас рассказал. Все мы "человеки без свойств". Другое дело, что можно прожить всю жизнь, так ни разу эту самую среду и не поменяв, — так и не узнав, что ты — нечто большее, чем тот набор личных качеств, который ты тащишь за собой сквозь время.
Я "узнала". "Узнала" за жизнь несколько раз...
Сейчас попробую рассказать.
Дело в том, что не знаю, как оно обстояло объективно, но в раннем детстве мне казалось, что я обладаю чрезвычайно заторможенной реакцией. Мне всё время казалось, что то, что все остальные понимают с полуслова, я вынуждена постигать ценой величайшей концентрации и нервного напряжения...
Полагаю, это были не только мои "внутренние ощущения", видимо, я была страшным тормозом. Да еще и девочкой, не слишком хорошо развитой физически. У меня до сих пор сохранились жесты человека, плохо координирующего движения рук. Знаете, как дауны машут руками? Вот в сглаженной форме я тоже так делаю )))
Вот, чтоб далеко не ходить за примером. Одна из типичнейших ситуаций, которую я помню до сих пор со всеми подробностями. Мне было лет пять-шесть. Дело происходило на море. Мы с мамой садимся в рейсовый автобус, который курсирует между прибрежными городами — куда-то ехать. Из Лазаревской в Солоники или что-то подобное. Автобус полупустой. Мы садимся. Мама дает мне деньги, чтобы я купила билеты у кондуктора. Я иду по раскачивающемуся автобусу к переднему сидению. Кондукторша дает мне наши билеты и еще один. И говорит: передай во-он тому дяде. Конкретно никуда не показывает, просто машет головой в сторону прохода. Я стою, смотрю на людей. Ни один из сидящих дядей не проявляет никаких признаков заинтересованности в билете. Робко оборачиваюсь назад. Переспросить — хуже смерти. Кодукторша потеряла ко мне всяческий интерес... Поворачиваюсь вперед и вновь ищу глазами "нужного дядю". "Да вон, ВОН ТОМУ!", — уже раздраженно говорит сзади кондукторша и неопределенно машет в центр салона. Я понимаю, что дальше отступать некуда. Иду по центру взрёвывающего ЛиАЗа с билетом в вытянутой руке. Автобус дергает, меня бросает туда-сюда, но я стоически продолжаю идти, поворачиваясь по очереди налево и направо. Кондукторша шипит сзади что-то гневное, типа, ну и дитё идиотское, догоняет меня, берет билет и вручает какому-то мужику. Я иду на свое место боясь оторвать глаза от пола... готовая провалиться сквозь землю от стыда... Даже с этим не справилась...
...
Это я просто к тому, как всё было запущено )))
Но однако всё "корректриуется".
Например, в дошкольном возрасте я вообще не умела ловить мяч. Точнее умела, но всегда закрывала глаза, когда ловила. И когда не ловила — тоже закрывала. Вообще: всегда закрывала глаза (вернее сначала моргала, а потом плотно зажмуривалась), когда в меня что-то летело. А потом пошла на баскетбол. И что вы думаете? Половишь так каждый день по два часа кряду на бегу мячи, и не жмуришься уже... У меня даже были баскетбольные успехи )))
А всё веду к ипподрому. Про лошадей и тренировки в следующей главе. А сейчас про "школу жизни". Как вы поняли, ребенком я была робким и мучительно нерешительным (каковой и пребываю сейчас, пока "жизнь позволяет"). Ипподром же сделал из меня совсем другого человека. В школьном возрасте я была не слишком склонна к подобного рода "интроспекциям" и рефлексиям, но это изменение заметила сразу тогда.
Я перестала бояться. Вообще чего бы то ни было. Не лошадей, не "получить травму", не еще чего-то "физического". Ушли все моральные табу — такая там была жизнь. Своя. Особенная. С законом выживания по Дарвину.
Как-то раз мне пришлось подраться из-за резиновых сапог (моих), которые хотели прикарманить. Это было нормально... Я не видела в этом ничего выходящего за рамки... Короче, было мне 14 лет, и к этому времени (где-то за год) я стала такой цельной личностью, какой методами психоанализа в моем случае получить было нельзя и за два десятка лет.
Это я собственно ни к чему... Регрессивная интроспекция
Опять про лошадей
На этот раз речь пойдет об ипподроме.
Но как старый эксгибиционист, рассказываю больше о себе, чем обо всём остальном.
Поэтому сразу идет лирика.
лирика
Но как старый эксгибиционист, рассказываю больше о себе, чем обо всём остальном.
Поэтому сразу идет лирика.
лирика